Новости общество Россия - iCity.life Чебоксары

Телефонные звонки среди ночи, навязчивое общение, порча имущества, угрозы — повышенное внимание к человеку порой становится опасным для жизни. Подобное преследование называют сталкингом. В России уголовного наказания за такую форму домогательств пока нет. Но общественники и пострадавшие от одержимых предлагают дополнить УК соответствующими поправками. Какие формы принимает сталкинг и что делать тем, на кого объявили "охоту", — в материале РИА Новости.

"Прокусил два пальца"

"В 2013 году я познакомилась с мужчиной. Закрутились отношения, но встречались мы недолго, около двух месяцев. Сначала я не придавала значения его странностям: он вел себя как параноик, мог исчезнуть на несколько дней, то сам объявлял о расставании, то просил меня вернуться. Вскоре мне это надоело, мы разошлись окончательно. Тогда и начались преследования. Самое безобидное, что он делал, — караулил меня у подъезда и взламывал мою страницу в соцсетях. Но на это я быстро перестала обращать внимание", — рассказывает Антонина Остренская (все имена изменены).

Потом, вспоминает девушка, преследователь начал общаться на сайтах знакомств от ее имени и назначал свидания у нее на работе или дома. "Полгода ко мне заявлялись какие-то мужчины, всем приходилось объяснять, что я с ними даже не общалась. Дальше пошли серьезные угрозы — "убью, оболью кислотой, подкину наркотики". А потом он набросился на меня поздним вечером на парковке. В момент борьбы прокусил мне два пальца и сбежал. Неделю я лежала дома с температурой, даже сделала прививку от столбняка", — продолжает Антонина.

По ее словам, преследования в той или иной форме продолжаются уже пять лет. За это время бывший ухажер несколько раз прокалывал шины у ее машины. "В последний раз — все четыре колеса, причем среди бела дня. А затем разбил лобовое стекло и бежал за машиной с дубинкой. Теперь я боюсь садиться за руль, езжу только на такси", — делится подробностями девушка.

Антонина предполагает, что она не единственная его жертва: "Скорее всего, таких, как я, несколько. Думаю, он занимался сталкингом, даже когда мы были с ним в отношениях".

"Это ведь не молодой мальчик, у которого играют гормоны, ему 45 лет. Я написала с десяток заявлений с просьбой изолировать его от меня, но приходит один и тот же ответ: "Нет состава преступления". Участковые пожимают плечами, у них нет законных оснований его задерживать. "Вот когда убьет, изобьет до полусмерти или нанесет весомый материальный ущерб и будут свидетели, тогда обращайтесь", — примерно так отвечают мне в полиции", — недоумевает Антонина.

С тех пор она так и не смогла начать новые отношения. Девушка устала от постоянного преследования и создала в соцсетях группу для тех, кто, как и она, страдает от сталкинга и не знает, что делать.

"Непрекращающаяся слежка — признак неадекватности. Человек болен, но доказать это невозможно. Остается только жить с этим и попытаться самой не сойти с ума", — резюмирует Антонина.

Одержимые

Конкретного психологического портрета у преследователей нет. Чаще сталкингом занимаются мужчины, но серьезное давление на предмет обожания могут оказывать и женщины. Домогательства далеко не всегда связаны с неразделенными чувствами. Обида, зависть, ощущение несправедливости — все это тоже может послужить поводом.

Журналист Ольга Павлова несколько лет назад написала материал о бизнесмене Николае Осипове. В интервью он вскользь упомянул про пенсионера из другого города, с которым у него был давний конфликт.

"Осипов любит фотографировать, публикует работы на тематических сайтах. Пенсионеру не понравилась одна из его работ, он написал гневный комментарий. Произошла перепалка, потом все свелось к шутке, но пожилой мужчина, затаив обиду, на этом не остановился и стал писать жалобы на предпринимателя в Роспотребнадзор — мол, в его магазине есть нарушения. Нашел номера телефонов сотрудников бизнесмена и названивал им, рассказывал, что Осипов якобы нетрадиционной ориентации. В итоге инспекторам Роспотребнадзора пришлось несколько раз проводить проверки, а постоянные скандалы и сплетни создавали напряжение в коллективе", — рассказывает Ольга.

По ее словам, пенсионер также сообщал в СМИ о выдуманных мошеннических схемах, взламывал страницы Осипова, писал от его имени оскорбления.

После публикации интервью пенсионер взялся за саму Ольгу: забрасывал жалобами Роскомнадзор, требуя удалить ее материалы, всякий раз по новому поводу. Кроме того, он обращался в прокуратуру, вынуждая журналистку писать объяснительные, звонил ее начальству под видом обиженного собеседника и просил, чтобы ее уволили. Через два года он отстал: по словам Павловой, переключился на новую жертву.

Психоаналитик Николай Постников в комментарии РИА Новости отмечает, что эти люди попросту одержимы идеей, их действия основаны на желании добиться власти, контроля или взаимности. "Преследователи — люди с неповоротливым мышлением, упрямцы. Но обычно такое упрямство не что иное, как психическое расстройство. Зачастую человек, одержимый доминирующей мыслью, даже не замечает, что выходит за рамки дозволенного и причиняет кому-то вред. Недостаточный контакт с реальностью. Одна идея полностью захватывает сознание", — объясняет Постников.

По его словам, в психоаналитике нередко встречаются подобные отклонения, однако их выявляют в комплексе с другими расстройствами. "Вычислить преследователя можно по его заторможенным реакциям, неспособности быстро переключиться с одной мысли на другую, по излишней закрытости. Одержимым, как правило, движут несколько целей: желание знать местонахождение своей жертвы, контролировать ее, эмоционально беспокоить и жестко манипулировать", — перечисляет эксперт.

Киберсталкинг

С развитием интернета для сталкинга открылись новые возможности. Письма и угрозы по электронной почте и в мессенджерах также могут испортить жизнь.

Ирина Петрова стала жертвой киберсталкинга в 2016 году. Почти два года она живет в страхе. Боится, что человек, который следит за ее жизнью через соцсети, начнет преследовать в реальности.

"С Мишей мы были хорошими друзьями. Я знала, что нравлюсь ему, поэтому, когда начала встречаться с мужчиной, предполагала, что Мише будет больно. Он прекратил со мной общаться. А неделю спустя хакер взломал мою электронную почту и страницы в соцсетях", — вспоминает Ирина.

С ее страницы, говорит она, удалили  некоторые фотографии и сообщения — те, что были связаны с ее молодым человеком. Кроме того, стали приходить письма с фейковых страниц. "Настроения в сообщениях были разными: то вернись, мол, мы созданы друг для друга, то намеки, что мне нет места на земле, потому что я приношу только страдания", — рассказывает Ирина.

Она предположила, что хакером может быть тот самый Миша, программист: "Я спросила его, но до последнего думала, что такое бывает только в кино. Однако Михаил даже скрывать не стал, что это действительно он".

Бывший друг следил за ней, через аккаунт он получил доступ к приложениям в телефоне. Это позволило ему узнать почти все: что заказывает Ирина в интернет-магазинах, куда ездит на такси, где ужинает, на что тратит деньги. "В общественных местах, кафе, на работе — я знала, что он смотрит издалека. Потом начал поджидать у дома, то с цветами, то с конфетами. Когда я грубо потребовала отстать, он достал что-то похожее на нож и попытался наброситься. Я испугалась, забежала в подъезд и закрылась. Хотела вызвать полицию, но Миши и след простыл", — продолжает девушка.

После этого он пропал на неделю, а потом возобновил слежку.

"Так, он появлялся по адресу, куда я вызывала такси. Не для того, чтобы встретиться, — просто понаблюдать издалека. Это было ужасно: вечер, ты идешь по улице и слышишь, что сзади кто-то крадется. Но преследователя не видно. Миша был повсюду, его постоянное присутствие пугало. Я превратилась в параноика: боялась ходить одна, и даже в компании со знакомыми мне было тревожно", — признается Петрова.

Все прекратилось, когда Ирина уехала в другой город и поменяла адрес электронной почты. "Пока найти ему меня не удалось, хотя мне и сейчас кажется, что Миша следит и скоро нападет на меня", — переживает она.

Тянет на статью

Особенность сталкинга в том, что многие его формы вполне законны: не запрещается звонить по телефону, отправлять подарки или электронные письма. Однако из-за такого давления у жертв начинаются панические атаки, бессонница и депрессия, они постоянно думают о своей безопасности.

Но звонками и письмами дело не ограничивается. Побои, порча имущества, угрозы жертве и ее родственникам — совсем не безобидные формы воздействия. Во многих странах мира за навязчивое преследование предусмотрено уголовное наказание. В России такой практики пока нет.

За Анной Акатовой из Санкт-Петербурга стал охотиться бывший муж. Донимал не только ее, но и маму, вспоминает Анна. "Когда я возвращалась домой, он стоял возле парадного. Потом и вовсе сделал копию ключа от домофона и теперь заходит в подъезд, стоит у входной двери", — говорит девушка.

Анна подготовила петицию с просьбой ввести уголовную статью и наказание за сталкинг. "До применения физического насилия проблему никто не воспринимает серьезно. Ужесточение УК убережет тех, кого преследуют, от психических расстройств и сохранит им жизнь", — уверена она. Петицию подписали 32 тысячи человек.

В то же время юристы не согласны с такой постановкой вопроса. Доктор юридических наук, завкафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юридического факультета МГУ Леонид Головко в беседе с РИА Новости высказал мнение, что вносить в УК отдельную статью за сталкинг не нужно. 
"Что значит назойливость, как часто нужно звонить, насколько косо смотреть? Раздражение — это субъективный фактор, который полиции формализовать будет невозможно. Если человек вламывается в квартиру или угрожает жизнью, это сфера уже действующего уголовного права, это общественно опасные деяния. Если нарушаются конституционные права, то должен быть состав преступления. Эти запреты описаны в УК и работают", — считает Головко.

Жертва преследователя должна показать, в чем противоправность его действий, это должно выражаться в реальных и объективных поступках, поясняет он. "Для всего уже есть запреты. Поэтому странно копировать какие-то международные практики, чтобы условно соответствовать тенденциям и усиливать сферу влияния уголовного права там, куда оно не должно вмешиваться", — подытожил доктор юридических наук.